Глава 10. Ледяная комедия перед бурей

23 марта, сумерки

Вернуться в укрытие с окровавленной, молчаливой Юн и с собственным дымящимся шрамом на груди было хуже любого поражения. Мы не добыли победу. Мы добыли пепел.

Сильвия встретила нас у входа. Её взгляд, скользнув по моей ране, по пустым глазам Юн и отсутствию Кармен, стал ещё более выжженным. Она ничего не спросила. Просто кивнула и пропустила нас внутрь.

Элиза стояла посреди главного зала. Она была в своей детской форме, но от неё веяло такой древней, холодной силой, что воздух казался гуще.

— Кармен? — спросила она, глядя на Сильвию.

Та лишь отрицательно покачала головой, сжав свою единственную руку в кулак. Элиза закрыла глаза на мгновение, и её маленькое личико исказила гримаса боли. Когда она снова открыла их, в них была только сталь.

— Юн, — обратилась она к девушке, всё ещё сидевшей на полу и невидяще смотревшей в стену. Ответа не последовало. Элиза тяжело вздохнула. — Отведи её в дальнюю комнату, пусть спит. Если сможет.

Сильвия кивнула и, с неожиданной нежностью коснувшись плеча Юн, увела её прочь.

Элиза повернулась ко мне.

— А ты, я вижу, ещё жива. И даже принесла новый сувенир, — она указала на мою грудь.

— Пастор… его больше нет, — тихо сказала я.

— Знаю. Чувствую. Но цена… — её взгляд скользнул в сторону, куда увели Юн. — Лада готовится. Её битва будет следующей. И твоя тоже.

Меня передёрнуло. Валькирия. Та самая, о которой в досье почти не было информации. Та, что заставила дрогнуть ледяную Ладу.

— Что мне делать? Я… я не сильна. Я даже Пастору не могла ничего противопоставить.

— Ты будешь тем, кем была с Кармен. Непредсказуемым фактором. Валькирия ждёт воина. Ладу. Она не ждёт испуганного цыплёнка, который бросается под колёса поездов. Иди. Лада в спортзале. Пусть научит тебя… ну, хотя бы не мешать.

Спортзал. То самое место, где Сильвия учила меня контролировать чувства. Теперь здесь была Лада. Она стояла в центре, её длинные платиновые волосы были заплетены в тугую, идеальную косу. На ней были простые чёрные леггинсы и топ. Она медленно, с нечеловеческой грацией, выполняла какие-то движения, напоминающие боевую медитацию. Рядом на мате лежал её клинок.

Я постояла у входа, не решаясь нарушить её уединение. Она закончила движение и повернула ко мне своё бесстрастное лицо. Ледяно-голубые глаза изучали меня без осуждения, но и без приветствия.

— Элиза сказала… что я должна пойти с тобой, — выдавила я.

Лада медленно кивнула. Она подошла к стене, где стояла корзина со старым спортивным инвентарём, и достала оттуда… огромный, поролоновый макет меча. Тот, что используют на тренировках по фехтованию. Он был ярко-оранжевого цвета и выглядел нелепо.

Она протянула его мне.

Я смотрела то на макет, то на неё, пытаясь понять шутка ли это.

— Это… мне?

Ещё один кивок. Её лицо оставалось абсолютно серьёзным.

— И что мне с ним делать?

Лада подошла ко мне, встала сзади и поправила мою стойку. Её руки были холодными, но прикосновение — точным и уверенным. Она повернула мои плечи, заставила чуть согнуть колени. Потом отошла, взяла свой настоящий клинок и встала напротив в боевой стойке.

Прозрачный вопрос читался в её взгляде: «Готова?»

Я сглотнула и неуверенно взмахнула поролоновым мечом. Он противно засвистел в воздухе.

Лада атаковала. Её движение было молниеносным. Я даже не успела среагировать, как плоская сторона её клинка мягко шлёпнула меня по бедру. Не больно. Но унизительно.

— Эй! — возмутилась я.

Она лишь подняла бровь, словно говоря: «Серьёзно?»

Мы продолжили. Вернее, продолжила она. Я пыталась парировать её атаки своим поролоновым уродцем. Это было бесполезно. Её клинок находил меня снова и снова. По плечу. По спине. По другой руке. Она не наносила ран, но я чувствовала себя полной идиоткой, размахивающей игрушкой против настоящего оружия.

После того как я в очередной раз умудрилась уронить свой меч, пытаясь блокировать её удар, и он отлетел в угол, я в сердцах пнула его.

— Это бессмысленно! — выкрикнула я, чувствуя, как слёзы подступают от бессилия. — Она же… Валькирия! Она гигантская! С топором! А я с этим… этим пенопластом!

Лада опустила свой клинок. Она смотрела на меня несколько секунд, а потом… её губы дрогнули. Уголки рта поползли вверх. Это было почти незаметно, но это была самая настоящая, крошечная улыбка. Она подошла к упавшему макету, подняла его и с невозмутимым видом водрузила мне обратно в руки.

Потом она указала на себя, на свой клинок, и сделала жест, будто ломает его через колено. Затем указала на меня и на поролоновый меч, и сделала тот же жест. Потом развела руками, как бы говоря: «Видишь? Бесполезно».

И вдруг я всё поняла. Весь этот абсурд, эта комедия с поролоновым мечом… это был её способ сказать мне: «Не лезь в бой. Твоя задача — не сражаться с ней. Твоя задача — быть непредсказуемым. Как этот дурацкий меч. С ним нельзя сражаться всерьёз. Он — неожиданность».

Я смотрела на неё, на эту статную, молчаливую женщину, которая только что устроила мне немой урок тактики с помощью спортивного инвентаря, и не могла сдержать смех. Это был нервный, немного истеричный смех, но он был настоящим.

Лада наблюдала за мной, и её ледяные глаза смягчились. Она снова медленно кивнула, на этот раз с одобрением.

Потом её лицо снова стало серьёзным. Она подошла ближе и положила свою большую, сильную руку мне на плечо. Её прикосновение было твёрдым и холодным, но в нём была странная, успокаивающая сила. Она посмотрела мне прямо в глаза, и в её взгляде я прочитала то, что она никогда не сказала бы словами.

«Я буду сражаться. А ты… будь готова ко всему. И, пожалуйста, выживи».

Она убрала руку, повернулась и вышла из зала, оставив меня одну с оранжевым поролоновым мечом и странным чувством обречённой решимости. Комедия закончилась. Впереди была только трагедия, и мы обе знали, на чью долю выпадет главная роль.